Как вы пришли в поисковое движение?

Конечно, все интересы человека заложены с детства. Я воспитывался по советской традиции в основном Бабушкой и Дедушкой – фронтовиками. Вместо сказки про красную шапочку слушал рассказы как съели артиллерийских коней в степях под Сталинградом, расстреливали из орудий немцев на Курской дуге, ходили в разведку на Сандамирском плацдарме и как горел госпиталь на Суворовком проспекте в Ленинграде.

Потом думаю, что повлияли и детские игры. Родители снимали из года в год дачу в Токсово. Большие участки, заросшие лесом, и соседские мальчишки на 2-3 года старше меня. У них было сокровище – большая картонная коробка с настоящими оловянными солдатиками, старательно выкрашенными в защитный цвет и масса игрушечной артиллерии. Мы рыли окопы, строили из стволов иван-чая блиндажи и артиллерийские капониры. Расставляли там свои армии и начиналась бомбардировка камнями и шишками. Как самому младшему мне доставалась почетная миссия уборки поля боя, пока старшие уже уплетали свои ужины. Нужно было раскопать игрушечные окопы и блиндажи и сложить всех солдатиков обратно в коробку. Видимо я так и не повзрослел.

Потом был пионерский лагерь, выстроенный на развалинах финских железобетонных укреплений и брошенные взрослыми отрывочные сведения о какой-то зловещей, таинственной и незнаменитой Советско-финской войне 1939 года. Там, в лагере, и появились первые материальные находки – по нынешним меркам – ржавый хлам, но чего стоит для ребенка спрятанный под подушкой настоящий патрон!

Какой была первая поисковая находка? Какая экспедиция запала в душу? Когда вы поняли, что поиск для вас — это навсегда?

Как таковой первой экспедиции не было. Ездил с одноклассником под Выборг на Линию Маннергейма по найденной в книге «Ленинградский военный округ» схеме финских укреплений. По началу меня интересовали материальные находки – пробитые фляги, каски-ханкинголки, хвосты от минометных мин. Не в плане материальных ценностей, а скорее как артефакты-свидетели войны и хранители следов человеческой трагедии. Металла на поверхности уже тогда на Карельском перешейке было мало, и мы решили выкопать окоп и посмотреть, что там внизу. И тут я нашёл своих первых солдат. До того времени даже мысли не допускал, что наши воины могут просто так остаться лежать в окопе, и мы – пацаны найденной тут же саперной лопаткой их можем найти. Да, по лесу иногда встречались отдельные кости, но мы были уверены, что это кости финнов. Мы же выиграли войну. Мы заняли территорию и, конечно, всех наших бойцов похоронили.

Потом была случайная встреча в лесу с более старшими поисковиками, и меня взяли как бы стажером в отряд. И в августе 1989 года я попал на первую в своей жизни «Вахту Памяти» в д. Мостки Новгородской области. Там и образовался отряд как официальное ныне действующее объединение. Было очень тяжело и физически, и морально. Бабушкин сынок из художественного лицея, где учителя к детям обращались на Вы, попал в жесткие условия. Один раз меня чуть не "повесили" за потерю всего табачного пайка всего отряда. Пришлось идти одному в болота и искать сумку с сигаретами – нашёл. С тех пор я хорошо ориентируюсь в лесу.

Каждый человек пытается себя реализовать в жизни. Кто-то идет в политику. Кто в горы, а кто на рыбалку. Есть и такая ниша как поиск. В лесу, в разрыве временного пространства ты ощущаешь себя настоящим. Ты сосредоточен на расшифровке информации, которая содержится в местах сражений, ищешь знаки и подсказки, приоткрываешь загадки и преступления прошлого. При этом не надо притворятся воспитанным, улыбаться дуракам и думать о квитанциях на квартплату.

Есть ли у вас поисковая мечта?

Я мечтаю о том моменте, когда, придя на поле боя, я не найду ни одного погибшего непохороненного солдата, будь то наш воин или солдат противника, ни одного заброшенного захоронения, сколько бы ни искал.